Долгий путь к истинной вере
Что значит быть имамом в сегодняшней России и каково место священнослужителя в развитии исламской культуры среди населения? О чем говорит исторический опыт и современное положение дел? На эти непростые вопросы искали сообща ответы в Казани участники межрегиональной научно-практической конференции, прошедшей в конце ноября. Мероприятие было организовано общественной организацией социально-гуманитарных научных исследований «Историческое сознание» и Центром исламской культуры «Иман».
Немного истории. Несмотря на то, что в исламе нет понятия «духовенство» в том виде, как оно представлено в православной церкви, в Российской империи на практике сложилась система мусульманского духовенства со своей иерархией. На это, отчасти, повлияло государство, заинтересованное в наличии подобного института. Да и само население приняло ее как форму самоорганизации исламской уммы. Структурно мусульманское духовенство в России было представлено муфтиями. В Российской империи было четыре муфтията: Оренбургское магометанское духовное собрание, Таврическое магометанского духовное правление, Закавказское магометанское духовное правление суннитского учения и Закавказское магометанское духовное правление шиитского учения) с казыями (духовными судьями), ахунами, мухтасибами, имам-хатыйбами, имамами и муэдзинами. И хотя мусульманское духовенство не было отдельным сословием в Российской империи, оно было привилегированной частью населения: имамы освобождались от уплаты дворовой подати, не могли подвергаться телесным наказаниям в случае совершения ими правонарушений, были освобождены от несения воинской службы. Государство было заинтересовано в наличии мусульманского духовенства, поскольку через него оно могло контролировать население, доносить через него важные для государства решения (например, убеждать широкие массы принять участие в переписи), на духовенство были возложены функции органов ЗАГСа (с 1829 года имамы должны были вести метрические книги) и нотариуса (вопросы принятия наследства, раздела имущества и тяжбы между разводящимися супругами были также в компетентности имамов). И система массового образования была возложена населением на духовенство: при каждой мечети действовало мектебе (начальная школа), а при крупных мечетях – медресе (средняя школа). Образование давалось не только мальчикам, но и девочкам (последних обучала жена имама – абыстай). Всё это способствовало тому, что элементарная грамотность (умение читать, писать и считать) была широко распространена среди татарского населения. В повседневной жизни имам, по описанию современников, пользовался большим авторитетом среди населения, но при этом в материальном положении духовенство не сильно отличалось от основной массы своих соплеменников, хотя дифференциация между городскими и сельскими имамами бросалась в глаза.
В советский период в условиях государственной политики атеизма положение мусульманского духовенства (как и любого другого духовенства) резко ухудшилось. Массовое закрытие мечетей якобы «по просьбам трудящихся», антирелигиозная пропаганда, череда политических репрессий поставили духовенство в тяжелое положение, когда речь шла уже не о несении духовного служения, а о физическом выживании. Те же мечети, которые все-таки могли сохраниться на легальном положении, пришлось испытать на себе повышенное налогообложение. Лишь в годы Великой Отечественной войны, когда государство увидело патриотический подъем со стороны духовенства и верующих, ситуация изменилась: власти стали более терпимее относится к религии, были даже открыты некоторые ранее закрытые мечети. Тем не менее, к началу 1980-х годов на территории РСФСР, по воспоминания Верховного муфтия России Талгата Таджутдина, легально функционировало всего 94 мечети, из которых 18 находились на территории Татарской АССР. Сложившаяся в советское время ситуация в религиозной сфере в послевоенный период породила институт неофициальных мулл, которые были представлены преимущественно пенсионерами, в лучшем случае имевшими дореволюционное религиозное образование, а чаще всего духовные знания получали на дому от родителей. Вся их деятельность сводилась к выполнению религиозных обрядов жизненного цикла. Но именно благодаря им, а также получившему распространение женскому духовенству (абыстаи), среди татар в широких массах сохранялась религиозная традиция.
В постсоветский период неофициальное мусульманское духовенство легализовалось. Особенно это актуально было для сельской местности, где тот самый мулла-пенсионер становился официальным имамом вновь построенной или возвращенной верующим мечети. Эта картина, когда большинство имамов по-прежнему являются людьми пенсионного возраста, остается распространенной и спустя тридцать лет после окончания политики государственного атеизма. То, что на селе имам – это чаще всего пожилой человек, объясняется и тем фактом, что молодежь массово уезжает в города и не возвращается обратно. Попытки как-то мотивировать молодежь возвращаться для работы на село, в том числе и на должности имамов, пока не дают заметного результата. Единственным примером исключения из правил можно назвать программу ДУМ Татарстана, которая начала реализовываться в первой половине 2010-х годов. По ней выделяются «подъемные» и годовые гранты для молодых имамов, готовых переехать жить и работать в деревню.
Современное мусульманское духовенство в Поволжье подвержено такому же социальному расслоению, что было и в дореволюционный период: сельское духовенство по своим доходам однозначно уступает городскому, что видно и по наличию недвижимости, автомобилей у городских мулл и их отсутствию у сельских. Причем социальное расслоение присутствует даже среди городского духовенства: есть очень состоятельные имамы, а есть те, кто живет весьма скромно. Гарантией материального благополучия имама является наличие щедрых меценатов среди прихожан в мечети того или иного имама, месторасположение мечети внутри города, что влияет на количество прихожан.
(Подробнее с самими выступлениями, прозвучавшими на межрегиональной научно-практической конференции «Повседневная жизнь имама в России и его место в развитии исламской культуры населения: исторический опыт и современное положение», познакомим в следующей части)
Продолжение следует.
Раис СУЛЕЙМАНОВ,
шеф-редактор казанского представительства
Немного истории. Несмотря на то, что в исламе нет понятия «духовенство» в том виде, как оно представлено в православной церкви, в Российской империи на практике сложилась система мусульманского духовенства со своей иерархией. На это, отчасти, повлияло государство, заинтересованное в наличии подобного института. Да и само население приняло ее как форму самоорганизации исламской уммы. Структурно мусульманское духовенство в России было представлено муфтиями. В Российской империи было четыре муфтията: Оренбургское магометанское духовное собрание, Таврическое магометанского духовное правление, Закавказское магометанское духовное правление суннитского учения и Закавказское магометанское духовное правление шиитского учения) с казыями (духовными судьями), ахунами, мухтасибами, имам-хатыйбами, имамами и муэдзинами. И хотя мусульманское духовенство не было отдельным сословием в Российской империи, оно было привилегированной частью населения: имамы освобождались от уплаты дворовой подати, не могли подвергаться телесным наказаниям в случае совершения ими правонарушений, были освобождены от несения воинской службы. Государство было заинтересовано в наличии мусульманского духовенства, поскольку через него оно могло контролировать население, доносить через него важные для государства решения (например, убеждать широкие массы принять участие в переписи), на духовенство были возложены функции органов ЗАГСа (с 1829 года имамы должны были вести метрические книги) и нотариуса (вопросы принятия наследства, раздела имущества и тяжбы между разводящимися супругами были также в компетентности имамов). И система массового образования была возложена населением на духовенство: при каждой мечети действовало мектебе (начальная школа), а при крупных мечетях – медресе (средняя школа). Образование давалось не только мальчикам, но и девочкам (последних обучала жена имама – абыстай). Всё это способствовало тому, что элементарная грамотность (умение читать, писать и считать) была широко распространена среди татарского населения. В повседневной жизни имам, по описанию современников, пользовался большим авторитетом среди населения, но при этом в материальном положении духовенство не сильно отличалось от основной массы своих соплеменников, хотя дифференциация между городскими и сельскими имамами бросалась в глаза.
В советский период в условиях государственной политики атеизма положение мусульманского духовенства (как и любого другого духовенства) резко ухудшилось. Массовое закрытие мечетей якобы «по просьбам трудящихся», антирелигиозная пропаганда, череда политических репрессий поставили духовенство в тяжелое положение, когда речь шла уже не о несении духовного служения, а о физическом выживании. Те же мечети, которые все-таки могли сохраниться на легальном положении, пришлось испытать на себе повышенное налогообложение. Лишь в годы Великой Отечественной войны, когда государство увидело патриотический подъем со стороны духовенства и верующих, ситуация изменилась: власти стали более терпимее относится к религии, были даже открыты некоторые ранее закрытые мечети. Тем не менее, к началу 1980-х годов на территории РСФСР, по воспоминания Верховного муфтия России Талгата Таджутдина, легально функционировало всего 94 мечети, из которых 18 находились на территории Татарской АССР. Сложившаяся в советское время ситуация в религиозной сфере в послевоенный период породила институт неофициальных мулл, которые были представлены преимущественно пенсионерами, в лучшем случае имевшими дореволюционное религиозное образование, а чаще всего духовные знания получали на дому от родителей. Вся их деятельность сводилась к выполнению религиозных обрядов жизненного цикла. Но именно благодаря им, а также получившему распространение женскому духовенству (абыстаи), среди татар в широких массах сохранялась религиозная традиция.
В постсоветский период неофициальное мусульманское духовенство легализовалось. Особенно это актуально было для сельской местности, где тот самый мулла-пенсионер становился официальным имамом вновь построенной или возвращенной верующим мечети. Эта картина, когда большинство имамов по-прежнему являются людьми пенсионного возраста, остается распространенной и спустя тридцать лет после окончания политики государственного атеизма. То, что на селе имам – это чаще всего пожилой человек, объясняется и тем фактом, что молодежь массово уезжает в города и не возвращается обратно. Попытки как-то мотивировать молодежь возвращаться для работы на село, в том числе и на должности имамов, пока не дают заметного результата. Единственным примером исключения из правил можно назвать программу ДУМ Татарстана, которая начала реализовываться в первой половине 2010-х годов. По ней выделяются «подъемные» и годовые гранты для молодых имамов, готовых переехать жить и работать в деревню.
Современное мусульманское духовенство в Поволжье подвержено такому же социальному расслоению, что было и в дореволюционный период: сельское духовенство по своим доходам однозначно уступает городскому, что видно и по наличию недвижимости, автомобилей у городских мулл и их отсутствию у сельских. Причем социальное расслоение присутствует даже среди городского духовенства: есть очень состоятельные имамы, а есть те, кто живет весьма скромно. Гарантией материального благополучия имама является наличие щедрых меценатов среди прихожан в мечети того или иного имама, месторасположение мечети внутри города, что влияет на количество прихожан.
(Подробнее с самими выступлениями, прозвучавшими на межрегиональной научно-практической конференции «Повседневная жизнь имама в России и его место в развитии исламской культуры населения: исторический опыт и современное положение», познакомим в следующей части)
Продолжение следует.
Раис СУЛЕЙМАНОВ,
шеф-редактор казанского представительства
