Солдаты слова
Нас, бывших и нынешних фронтовых корреспондентов, в День защитника Отечества с праздником обычно не поздравляют. По крайней мере, на своей памяти подобного не помню. Нет, свою долю внимания, как бывший солдат Советской Армии, старшина запаса ракетных войск стратегического назначения, от близких и друзей получаю сполна – что заслужил, то заслужил. Но вот часть своей профессиональной биографии, которая пришлась на время чеченской военной кампании, не люблю вспоминать: не та была война, которой можно теперь гордиться. А сегодня с утра подумалось: нынешние военкоры СВО имеют полное право причислять себя к полноправным защитникам. К информационным защитникам Отечества. И вот, думается, почему…
Во-первых, они носят такой же камуфляж, броники и даже каски, что и остальные военнослужащие. Нет только оружия, даже ножей – это противопоказано сутью профессиональной этики. Но они ходят по тем же тропам и окопам под свист пуль и грохот артиллерийских разрывов, сидят «на броне» рядом с другими солдатами, рискуя порой быть сметенным с неё взрывом придорожной мины. Во-вторых, на их долю достаются боевые раны, иногда и смертельные…
Нам, фронтовым корреспондентам «Вестей» чеченской кампании, было в чем-то проще. Мы ходили в гражданке, раскатывали по опаленной войной многострадальной чеченской земле с местными водителями на «жигуленках», встречались и беседовали по ту и эту сторону противостояния с воюющими сторонами. Нас понимали и встречали практически одинаково. Мне, например, утром давал интервью генерал Шаманов, после обеда – его противник Масхадов, вечером в Ханкале держал в руке чарку за одним столом с фронтовыми разведчиками, а уже на следующий день у себя в резиденции в Толстом-Юрте мою съемочную группу угощал жижиг-галнашем полевой командир Руслан Лабазанов.
Я не люблю ту войну. С самого начала считал её несправедливой, неправильной. Обе воющие стороны говорили на одном языке, росли на одних книгах и фильмах. Но убивали при этом друг друга… Сегодня многое не так. Хотя также говорят практически на одном языке в противоположных окопах, но единого в мировосприятии все меньше и меньше. Оттого до пронзительности горько!
Нам, фронтовым корреспондентам тех лет, было намного легче. Хотя так же с утра холодило затылок, особенно в первые дни командировок в Чечню, от ожидания выстрела снайпера или разрыва случайной авиабомбы, опасливо проезжали днем на «жигуленке» мимо мчавшихся на скорости БТРов, которые иногда скидывали ради смеха гражданские легковушки на обочину… Да, боялись, но быстро привыкали к гримасам военного лихолетья. Было однажды, что повели на расстрел два чеченских отморозка в глубину двора между разбитыми в самом центре разбомбленного Грозного домов, шел с ножом на моего оператора простой аульский учитель, которому мы, не зная местных традиций, чуть не помешали совершить обряд тезет по погибшей от российской авиабомбы невинной семьи. Помню, забежал тогда между ними, отталкивая в сторону машины спиной своего и не отрывал при этом глаз от колен, которые вдруг охватила мелкая дрожь. Не к месту любопытно стало: как они трясутся в таких случаях? Враки все: не трясутся колени вовсе…
Нам, журналистам, в военную чеченскую кампанию не давали медалей и орденов – такая тенденция пошла много позже. Но ведомственные знаки отличия вручали, есть такая и у меня. Представитель Российского представительства в ЧР, мой, кстати, однофамилец, после обмыва награды в стакане с водкой, посоветовал мне сразу же снять ее с пропыленной футболки. Мол, если увидят на тебе, местные горячие парни могут кожу с живого срезать полосками. Что я тут же и сделал. А вот однофамильцу не повезло: его отрезанную голову увидел позже в фотохронике на острие забора.
В телерепортажах «Вестей» с фронтов СВО часто вижу Саньку Сладкова, которого менял по смене в свою первую командировку в Чечню. И Сергея Зенина, который в те годы только-только начинал путь фронтового корреспондента. Радуюсь за них, и переживаю. В то же время по-хорошему им завидую: они до сих пор в строю, там, где дни летят с сумасшедшей скоростью, где ежечасно чувствуешь свою востребованность в нашей репортерской профессии.
И сегодня, под вечер Дня защитника Отечества, я мысленно подниму чарку за наше ремесло – фронтовую журналистику. Ведь военные репортеры, повторюсь, они, по-своему – солдаты переднего края.
За вас, парни!
Азамат САИТОВ,
шеф-редактор уфимского представительства агентства «Росисламинформ»
Во-первых, они носят такой же камуфляж, броники и даже каски, что и остальные военнослужащие. Нет только оружия, даже ножей – это противопоказано сутью профессиональной этики. Но они ходят по тем же тропам и окопам под свист пуль и грохот артиллерийских разрывов, сидят «на броне» рядом с другими солдатами, рискуя порой быть сметенным с неё взрывом придорожной мины. Во-вторых, на их долю достаются боевые раны, иногда и смертельные…
Нам, фронтовым корреспондентам «Вестей» чеченской кампании, было в чем-то проще. Мы ходили в гражданке, раскатывали по опаленной войной многострадальной чеченской земле с местными водителями на «жигуленках», встречались и беседовали по ту и эту сторону противостояния с воюющими сторонами. Нас понимали и встречали практически одинаково. Мне, например, утром давал интервью генерал Шаманов, после обеда – его противник Масхадов, вечером в Ханкале держал в руке чарку за одним столом с фронтовыми разведчиками, а уже на следующий день у себя в резиденции в Толстом-Юрте мою съемочную группу угощал жижиг-галнашем полевой командир Руслан Лабазанов.
Я не люблю ту войну. С самого начала считал её несправедливой, неправильной. Обе воющие стороны говорили на одном языке, росли на одних книгах и фильмах. Но убивали при этом друг друга… Сегодня многое не так. Хотя также говорят практически на одном языке в противоположных окопах, но единого в мировосприятии все меньше и меньше. Оттого до пронзительности горько!
Нам, фронтовым корреспондентам тех лет, было намного легче. Хотя так же с утра холодило затылок, особенно в первые дни командировок в Чечню, от ожидания выстрела снайпера или разрыва случайной авиабомбы, опасливо проезжали днем на «жигуленке» мимо мчавшихся на скорости БТРов, которые иногда скидывали ради смеха гражданские легковушки на обочину… Да, боялись, но быстро привыкали к гримасам военного лихолетья. Было однажды, что повели на расстрел два чеченских отморозка в глубину двора между разбитыми в самом центре разбомбленного Грозного домов, шел с ножом на моего оператора простой аульский учитель, которому мы, не зная местных традиций, чуть не помешали совершить обряд тезет по погибшей от российской авиабомбы невинной семьи. Помню, забежал тогда между ними, отталкивая в сторону машины спиной своего и не отрывал при этом глаз от колен, которые вдруг охватила мелкая дрожь. Не к месту любопытно стало: как они трясутся в таких случаях? Враки все: не трясутся колени вовсе…
Нам, журналистам, в военную чеченскую кампанию не давали медалей и орденов – такая тенденция пошла много позже. Но ведомственные знаки отличия вручали, есть такая и у меня. Представитель Российского представительства в ЧР, мой, кстати, однофамилец, после обмыва награды в стакане с водкой, посоветовал мне сразу же снять ее с пропыленной футболки. Мол, если увидят на тебе, местные горячие парни могут кожу с живого срезать полосками. Что я тут же и сделал. А вот однофамильцу не повезло: его отрезанную голову увидел позже в фотохронике на острие забора.
В телерепортажах «Вестей» с фронтов СВО часто вижу Саньку Сладкова, которого менял по смене в свою первую командировку в Чечню. И Сергея Зенина, который в те годы только-только начинал путь фронтового корреспондента. Радуюсь за них, и переживаю. В то же время по-хорошему им завидую: они до сих пор в строю, там, где дни летят с сумасшедшей скоростью, где ежечасно чувствуешь свою востребованность в нашей репортерской профессии.
И сегодня, под вечер Дня защитника Отечества, я мысленно подниму чарку за наше ремесло – фронтовую журналистику. Ведь военные репортеры, повторюсь, они, по-своему – солдаты переднего края.
За вас, парни!
Азамат САИТОВ,
шеф-редактор уфимского представительства агентства «Росисламинформ»
