Где ты, тот самый Анискин?
Одной из самой обсуждаемых новостей последних дней в федеральных СМИ стал арест начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, организовавшего под своим началом ОПГ из коллег в мундирах, богатое внутреннее убранство его коттеджа, обставленного с вызывающей роскошью, граничащей с безвкусицей. Лично же меня деградация высокопоставленного силовика не удивила: философия стяжательства стала нынче в правоохранительных органах страны чуть ли нормой. Тот же честный гаишник сегодня воспринимается в народе чуть ли «белой вороной»…
Возможно, что привыкну когда-нибудь называть правоохранителей их новым именем - полиция. Но, знаете, в душе пока теплится старое и доброе название ведомства. Меня, наверное, уже не исправить: слишком прикипел ко мне день вчерашний, где всего было намешано: и рассказов Виктора Пронина, и киношного Анискина, и уверенности в лозунге «Моя милиция меня бережет!». И я не одинок в своей ностальгии: нынешние будни правоохранителей мы еще долго будем сравнивать с прежними образами людей в погонах. Потому как не в смене вывески дело…
Отвлекусь немного от темы. Сегодня труднее всех обустроилось в жизни, если обращали внимание на такую деталь, поколение нынешних сорокалетних. Поначалу не задумывался над такой закономерностью. Когда же присмотрелся, вывел некую логическую формулу: им не повезло на сломе истории. Возьмем, те же 90-е годы. СССР тогда рассыпался на независимые друг от друга республики, а ребятишки по своему возрасту крайне нуждались в родительском пригляде. А отцам да матерям было не до них: каждый суетливо искал себе место под солнцем. Чтобы выжить да деткам чего на стол купить. Вариантов было не так много: то ли в кооператив податься, то ли безо всякой надежды держаться за заводской станок или, скажем, за стол чертежника. Потому-то поколение, оказавшись по воле истории без должного взрослого пригляда, набиралось ума на улицах. Где царствовал культ кулака от новых братков, в ходу была легкомысленная философия «ночных» бабочек. Именно тогда милицию и стали звать ментами. Причем, когда появился на НТВ одноименный сериал, подобная вульгарность никого почти не шокировала - восприняли как должное. Даже наши анискины смирились с новым для них презрительно-снисходительным статусом, начали блюсти законность соответственно прозвищу.
Ныне эти зерна, увы, дали свои всходы. Редкостью стал потому среди людей в погонах добрый и человечный участковый, кристально честный гаишник, безлошадный начальник райотдела… Таково, увы, веяние времени. Но, надеюсь, оно не на века. Общество, призадумывавшееся над рецептом выживания, должно понять простую вещь: порядок и закон – основа всего здравого. Блатные понятия от криминальной подворотни, лагерный сленг сведут на нет любую государственность. Но есть одно «но». Милиция или, как их сегодня называют, полиция сама по себе не станет белой и пушистой по отношению к законопослушной части общества, принципиально строгой к нарушителям, нравственно чистой внутри своих рядов. Потому как она – часть нас.
Получается, что непреложное условие одно: все мы должны выздороветь от метастазов затянувшегося по времени переходного периода. И врач, и чиновник, и механизатор. Ведь сами далеко не святые… Чаще, полагаю, стоит вспоминать о том, что погоны блюстителя порядка ныне носят наши ровесники, вынужденные когда-то, в весьма непростые годы, как и мы, биться за пристойный семейный бюджет. Рядом с ними служат уже подросшие детки, за которыми тогда недоглядели…
Лишь после некоего духовного катарсиса мы можем признаться себе: все, что налипло к нам за последние три десятка лет – не наше, не свойственное нам. Давайте возвращаться к своим нравственным истокам! Такая формула раскаяния, возможно, и породит в недалеком будущем среди тех же людей в погонах новых анискиных, дядей степ, инспекторов лосевых…
Возможно, что привыкну когда-нибудь называть правоохранителей их новым именем - полиция. Но, знаете, в душе пока теплится старое и доброе название ведомства. Меня, наверное, уже не исправить: слишком прикипел ко мне день вчерашний, где всего было намешано: и рассказов Виктора Пронина, и киношного Анискина, и уверенности в лозунге «Моя милиция меня бережет!». И я не одинок в своей ностальгии: нынешние будни правоохранителей мы еще долго будем сравнивать с прежними образами людей в погонах. Потому как не в смене вывески дело…
Отвлекусь немного от темы. Сегодня труднее всех обустроилось в жизни, если обращали внимание на такую деталь, поколение нынешних сорокалетних. Поначалу не задумывался над такой закономерностью. Когда же присмотрелся, вывел некую логическую формулу: им не повезло на сломе истории. Возьмем, те же 90-е годы. СССР тогда рассыпался на независимые друг от друга республики, а ребятишки по своему возрасту крайне нуждались в родительском пригляде. А отцам да матерям было не до них: каждый суетливо искал себе место под солнцем. Чтобы выжить да деткам чего на стол купить. Вариантов было не так много: то ли в кооператив податься, то ли безо всякой надежды держаться за заводской станок или, скажем, за стол чертежника. Потому-то поколение, оказавшись по воле истории без должного взрослого пригляда, набиралось ума на улицах. Где царствовал культ кулака от новых братков, в ходу была легкомысленная философия «ночных» бабочек. Именно тогда милицию и стали звать ментами. Причем, когда появился на НТВ одноименный сериал, подобная вульгарность никого почти не шокировала - восприняли как должное. Даже наши анискины смирились с новым для них презрительно-снисходительным статусом, начали блюсти законность соответственно прозвищу.
Ныне эти зерна, увы, дали свои всходы. Редкостью стал потому среди людей в погонах добрый и человечный участковый, кристально честный гаишник, безлошадный начальник райотдела… Таково, увы, веяние времени. Но, надеюсь, оно не на века. Общество, призадумывавшееся над рецептом выживания, должно понять простую вещь: порядок и закон – основа всего здравого. Блатные понятия от криминальной подворотни, лагерный сленг сведут на нет любую государственность. Но есть одно «но». Милиция или, как их сегодня называют, полиция сама по себе не станет белой и пушистой по отношению к законопослушной части общества, принципиально строгой к нарушителям, нравственно чистой внутри своих рядов. Потому как она – часть нас.
Получается, что непреложное условие одно: все мы должны выздороветь от метастазов затянувшегося по времени переходного периода. И врач, и чиновник, и механизатор. Ведь сами далеко не святые… Чаще, полагаю, стоит вспоминать о том, что погоны блюстителя порядка ныне носят наши ровесники, вынужденные когда-то, в весьма непростые годы, как и мы, биться за пристойный семейный бюджет. Рядом с ними служат уже подросшие детки, за которыми тогда недоглядели…
Лишь после некоего духовного катарсиса мы можем признаться себе: все, что налипло к нам за последние три десятка лет – не наше, не свойственное нам. Давайте возвращаться к своим нравственным истокам! Такая формула раскаяния, возможно, и породит в недалеком будущем среди тех же людей в погонах новых анискиных, дядей степ, инспекторов лосевых…
