Мои университеты
Мои университеты
…Поступил я в медресе «Марджани» по настоянию и с помощью имама мечети Габдельхабира-хазрата Яруллина, всех членов исполнительного органа. В этом возрасте я испытывал огромную тягу к знаниям: хотелось не только читать Коран, но и понимать его смысл, познать Сунну Пророка (мир ему!). Эти люди ходили ходатайствовать перед уполномоченным Совета по делам религии нашего региона о зачислении меня в медресе «Мир Араб». От нашего духовного управления в медресе были зачислены всего четыре студента за почти двадцать пять лет со дня его открытия.
Однако обучение складывалось не так гладко, как предполагалось поначалу. С 1966 по 1974 год меня несколько раз исключали из учебного заведения. И не только меня одного. Так, через год учебы исключили меня и моего одноклассника Габдулхака-хазрата Саматова.
Каждый год с октября по декабрь студентов медресе отправляли на уборку хлопка. Но в тот год нам велели остаться. Мы обрадовались, так как оба были по профессии слесарями, рассчитывали помочь в проводимой на тот момент газификации медресе. Однако поработать нам удалось совсем немного – нас известили об исключении. О причинах такого решения сам директор не смог дать ответ. И мы за несколько месяцев совершили полтора десятков авиаперелетов: то в Москву, то в Казань, то в Ташкент. В Ташкенте ссылались на органы власти Татарстана, в Казани утверждали, что этот вопрос должен решаться в Ташкенте. В Москве проходила какая-то конференция, в которой принимали участие муфтии четырех функционировавших на тот момент на территории СССР духовных управлений. Мы выбрали момент и пробились на встречу с ними - председателем Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири Шакиром-хазратом Хиялетдиновым и председателем Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана Зияуддинханом ибн Эшон Бабаханом. Рассказали свою ситуацию и получили заверения в восстановлении нас в медресе.
По возвращению нам, в ожидании приказа о зачислении, пришлось еще месяц спать на полу в комнате приютивших нас студентов. Вскоре Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан посетил медресе и издал соответствующий указ, и наша учеба продолжилась.
Наше исключение, которое было испытанием от Всевышнего, пошло нам на пользу. Это время я не провел бесполезно. Вернувшись в Казань, нашел настоящего, истинного учителя, выдающегося богослова в седьмом поколении - Ахмадзаки-хазрата Сафиуллина. Он взял меня в ученики, и я стал его первым учеником.
Я совмещал учебу у него с работой учеником повара в студенческой столовой Казанского государственного университета. Два дня работал – два дня обучался у него всем основам арабского языка, тафсиру Корана, хадисам Пророка (мир ему!). Дальнейшая учеба в Бухаре стала просто дополнением – основные знания и основное понимание Ислама я получил у своего учителя Ахмадзаки-хазрата. По сегодняшний день я с благодарностью и молитвой вспоминаю этого благороднейшего и смелого своего учителя и духовного наставника.
Из воспоминаний Шейх-уль-Ислама Талгата Таджуддина
…Поступил я в медресе «Марджани» по настоянию и с помощью имама мечети Габдельхабира-хазрата Яруллина, всех членов исполнительного органа. В этом возрасте я испытывал огромную тягу к знаниям: хотелось не только читать Коран, но и понимать его смысл, познать Сунну Пророка (мир ему!). Эти люди ходили ходатайствовать перед уполномоченным Совета по делам религии нашего региона о зачислении меня в медресе «Мир Араб». От нашего духовного управления в медресе были зачислены всего четыре студента за почти двадцать пять лет со дня его открытия.
Однако обучение складывалось не так гладко, как предполагалось поначалу. С 1966 по 1974 год меня несколько раз исключали из учебного заведения. И не только меня одного. Так, через год учебы исключили меня и моего одноклассника Габдулхака-хазрата Саматова.
Каждый год с октября по декабрь студентов медресе отправляли на уборку хлопка. Но в тот год нам велели остаться. Мы обрадовались, так как оба были по профессии слесарями, рассчитывали помочь в проводимой на тот момент газификации медресе. Однако поработать нам удалось совсем немного – нас известили об исключении. О причинах такого решения сам директор не смог дать ответ. И мы за несколько месяцев совершили полтора десятков авиаперелетов: то в Москву, то в Казань, то в Ташкент. В Ташкенте ссылались на органы власти Татарстана, в Казани утверждали, что этот вопрос должен решаться в Ташкенте. В Москве проходила какая-то конференция, в которой принимали участие муфтии четырех функционировавших на тот момент на территории СССР духовных управлений. Мы выбрали момент и пробились на встречу с ними - председателем Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири Шакиром-хазратом Хиялетдиновым и председателем Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана Зияуддинханом ибн Эшон Бабаханом. Рассказали свою ситуацию и получили заверения в восстановлении нас в медресе.
По возвращению нам, в ожидании приказа о зачислении, пришлось еще месяц спать на полу в комнате приютивших нас студентов. Вскоре Зияуддинхан ибн Эшон Бабахан посетил медресе и издал соответствующий указ, и наша учеба продолжилась.
Наше исключение, которое было испытанием от Всевышнего, пошло нам на пользу. Это время я не провел бесполезно. Вернувшись в Казань, нашел настоящего, истинного учителя, выдающегося богослова в седьмом поколении - Ахмадзаки-хазрата Сафиуллина. Он взял меня в ученики, и я стал его первым учеником.
Я совмещал учебу у него с работой учеником повара в студенческой столовой Казанского государственного университета. Два дня работал – два дня обучался у него всем основам арабского языка, тафсиру Корана, хадисам Пророка (мир ему!). Дальнейшая учеба в Бухаре стала просто дополнением – основные знания и основное понимание Ислама я получил у своего учителя Ахмадзаки-хазрата. По сегодняшний день я с благодарностью и молитвой вспоминаю этого благороднейшего и смелого своего учителя и духовного наставника.
Из воспоминаний Шейх-уль-Ислама Талгата Таджуддина
